|
 Лето и осень 1941-го года окончательно положили конец иллюзиям Мура. Его вынужденное знакомство с русской провинцией, с бедностью и неустроенностью жизни за пределами Москвы, а также гибель Марины Цветаевой, - это все потрясло парижского мальчика, заставило его совершенно переменить взгляды на жизнь, на окружающих, да и на собственное предназначение тоже. Мур окончательно потерял розовые очки.
А самой последней каплей стал октябрь 1941-го года. Тогда немцы замкнули окружение под Вязьмой, и несколько дней между Москвой и наступающим вермахтом практически не было советских войск. В Москве началась паника – люди жгли партбилеты, собрания сочинений Ленина, Маркса и Энгельса: «День 16 октября был открытием, который показал, насколько советская власть держится на ниточке».
Так закончилась эта великая иллюзия. С этого момента коммунисты для Мура – «красные». А вот Красную армию он начнет иронично называть: «Red Army». Самое главное – у Мура пропало желание быть советским человеком. К СССР, как и ко всему советскому, он начнет относиться весьма насмешливо, даже враждебно. Он забросит навсегда мечты об интеграции в советское общество и о советских друзьях. Любовь к Советской стране угаснет, а новой мечтой станет возвращение в Париж. Отныне он живет воспоминаниями о прекрасной Франции. Часами Мур может слушать французское радио – так ему приятно слышать французские голоса. В эвакуации в Ташкенте, Мур наконец-то нашел свое призвание – он хочет посвятить жизнь пропаганде французской культуры в России и русской культуры во Франции. Лучшего занятия и нельзя было придумать для Георгия Эфрона: «Я русский по происхождению и француз по детству и образованию», — писал он.
В это время Мур начинает роман «Записки парижанина», и задумывает «Историю современной французской литературы» - эту литературу он считал самой лучшей в мире. Мур поступает в Литературный институт на отделение переводчиков, но литературоведом и переводчиком он не стал. Литинститут не давал отсрочки от службы в армии. Мура ждал фронт, бои с немцами и безымянная могила у деревни Друйки, где русский парижанин, сын Марины Цветаевой принял свой последний бой.
|
